Защитник Алексей Трощинский рассказал о поисках нового клуба и о травме, полученной во время игры за «Динамо».
— За две недели до старта чемпионата вы по-прежнему без клуба. Вас напрягает эта ситуация?
— Нет, абсолютно. У меня есть силы и желание играть в хоккей и этой мыслью я живу сейчас. Но если все-таки предложений не будет, я просто тихо и спокойно завершу свою карьеру.
— Конкретные предложения были в последнее время?
— Этими вопросами занимается агент, но знаю, что конкретных предложений, которые можно было бы рассматривать, пока не было.
— В «Барысе» не предлагали остаться?
— Со мной никто не общался на эту тему. Мы выиграли чемпионат мира с Казахстаном, затем в клубе сменился тренерский штаб. Это все, что я знаю.
— По вашим ощущениям, отсутствие предложений связано с тем, что многие генменеджеры смотрят в ваш паспорт в графу «дата рождения»?
— Думаю, так и есть. Показатели у меня в прошлом сезоне были неплохие, играл много, набрал +10 по итогам чемпионата. Народ у нас и с худшей статистикой подписывают, поэтому многих, наверное, отталкивает мой возраст. Боятся, выдержу я весь сезон или не выдержу.
— Позвонят из Хабаровска или Владивостока — поедете?
— Сложный вопрос. Надо будет многое взвесить и адекватно оценить ситуацию. Все-таки этим командам приходится очень много летать, и эти перелеты здоровья точно не прибавляют. Сумасшедшая нагрузка на ребят. И мне сейчас, чем старше становлюсь, необходимо больше времени на восстановление. Поэтому надо реально смотреть на вещи.
— После трагедии с «Локомотивом» у вас был момент, когда вы боялись заходить в самолет?
— Нет, такого чувства не было. Другое было: явственно ощутил, что жизнь такая штука, которая вдруг может внезапно оборваться. И надо дорожить каждым мгновением и ценить все то, что есть: семья, дети, любимая работа.
— Андрей Николишин после двухлетнего перерыва решил вернуться в КХЛ. Вы его понимаете?
— Прекрасно. Это ж очень тяжело оставить дело, которым ты всю жизнь занимался. В подсознании тебя все равно тянет в раздевалку, из раздевалки — на лед.
— Получится у Николишина вернуться?
— Это от руководства «Динамо» зависит, от того, в какой роли они видят его в команде.
— Будет предложение из высшей лиги. Поедете?
— Нет, в высшей лиге играть не буду.
— Семья не протестует, чтобы вы в 39 лет продолжали играть?
— Нет, конечно. В семье прекрасно понимают, что хоккей — моя жизнь. И разговоров о том, что мне пора заканчивать, у нас дома никогда не было. Наверное, у каждого человека есть момент, когда ты понимаешь, что работа тебе уже не приносит радость. Но сейчас я чувствую, что готов играть и по-прежнему получать удовольствие от хоккея.
— Бывает, что просыпаетесь, а все тело болит?
— В это время у меня такого не бывает. Организм привык летом получать серьезные нагрузки.
— Стать тренером — это про вас?
— Да, хотел бы попробовать. Мне повезло, я работал в великими тренерами — с Крикуновым, Билялетдиновым, Белоусовым. Моим детским тренером был Сергей Герсонкий — у всех этих людей было чему поучиться. Даже у Андрея Назарова, несмотря на то, что мы вместе еще играли, я почерпнул для себя многое, прежде всего, отдельные нюансы игры, без понимания которых нельзя работать тренером.
— Алексей Кудашов рассказывал, что записывал для себя занятия тех тренеров, с кем работал. Вы вели какие-то конспекты?
— Я не записываю, в основном запоминаю. Стараюсь все держать в голове.
— В советское время бы могли бы доиграть до 39?
— Вряд ли. Нагрузки тогда были запредельные. И только единицы могли играть после 32-33 лет. Просто нереально было выдерживать. Все шло по принципу: выживал сильнейший. Мастерства было много, но физически организм уже не справлялся с такими нагрузками. Сейчас же и отпуск у хоккеистов больше, хотя я лично больше трех недель отдыхать не могу. Да и предсезонки в командах стали более гуманными.
— Не так давно вы провели тысячный матч в отечественных чемпионатах. Для вас это событие?
— Специально не следил за этим, знал, что такой матч где-то рядом. Приятно, что в «Витязе» очень тепло поздравили. Теперь свитер с круглой цифрой на груди останется на память. Музей сделаю, там его и повешу (улыбается).
— В родном Усть-Каменогорске давно последний раз были?
— Года два назад, после сборов с Казахстаном слетал в родной город.
— Ностальгия есть?
— Нет, я же ведь уже двадцать лет в Москве. Да и все мои друзья, с кем играл — Никитин, Корешковы — уже давно живут в России. Очень рад за Игоря Никитина, мы с семи лет вместе. Он сейчас помогает Билялетдинову, и, уверен, из него получится очень сильный тренер.
— Где сейчас играет ваш брат?
— В Усть-Каменогорске. В прошлом году играл в Павлодаре, где вместе с командой стал чемпионом Казахстана.
— По какому распорядку вы сейчас живете?
— По обычному, спортивному. В будни по две тренировки в день, в субботу одна, в воскресенье отдыхаю. Как привык всю жизнь, так и работаю. К счастью, в Москве сейчас нет проблем с тем, чтобы найти возможности для тренировок.
— Вы сейчас занимаетесь под руководством Игоря Краснова. Как нашли друг друга?
— Это человек, которому я полностью доверяю. Познакомились мы в тот момент, когда я получил в Нижнем Новгороде серьезную травму — разрыв связок бедра. Доктора ставили неутешительные прогнозы по срокам восстановления — минимум три месяца. Начал работать с Игорем, и он очень быстро поставил меня на ноги: через восемь недель после такой серьезной травмы я уже спокойно катался. Большой профессионал. Так что уже в течение пяти лет я готовлюсь к сезону под его руководством. И уже пять лет играю без травм. У Краснова много народу занимается — фигуристы, теннисисты, из хоккеистов — Денис Денисов, Илья Крикунов. Я до сих пор удивляюсь — люди к нему на костылях приходят, а уже через полтора месяца бегают как ни в чем не бывало.Кстати, нужна доставка пива екатеринбург недорого.
— У вас еще в динамовские времена была травма, когда вы полгода не играли.
— Не полгода, меньше. Там случайно получилось: во время единоборства на тренировке два человека упали мне на ногу. В результате — перелом голеностопа в трех местах. Ну и связки, соответственно, полетели. Жуткая боль, я вам скажу. Хорошо, врач в ЦИТО попался хороший. Три месяца ходил в гипсе. За это время многое переосмыслил, и по-другому стал смотреть на некоторые вещи. Мне было 29 и тогда пришлось сильно поволноваться: буду играть дальше, не буду? Я восстанавливался по специальной программе, было больно, иногда даже слезы из глаз непроизвольно шли, но пришлось терпеть. Дома поставил велосипед и каждый день крутил по два часа. Очень хотел быстрее вернуться. Одну могу сказать: сдаваться никогда не надо, из каждой ситуации есть выход.
