Команды

 

Максим Соколов закончить где-то около тридцати

 

олкипер СКА Максим Соколов поделился ожиданиями от нового сезона.

— Максим, у вас небольшой юбилей. Нынешний сезон для вас станет пятнадцатым в составе СКА.
— Не знаю, не считал. Этим статистики занимаются.

— А первый матч в составе СКА помните?
— Конечно, помню. Пригласил меня Геннадий Дмитриевич Цыганков. Тогда Сергей Черкас закончил карьеру, и мы с Валерой Иванниковым остались в команде. И в игре с «Соколом» я дебютировал, вышел на замену.

— Думали, что так надолго задержитесь в армейском клубе?
— Да я вообще никаких целей не ставил: играл и играл себе для удовольствия. Ребята в команде меня уважали: хорошую игру, в принципе, показывал. Но мог и закончить быстро карьеру. Была зимняя Спартакиада в Перми, и я попал в сборную Петербурга, которую возглавляли ныне покойный Виктор Кузьмин с Александром Малюгиным. Они взяли меня из «молодежки», доверили место в составе, хотя там играли взрослые ребята — уже из Высшей лиги. Я очень прилично провел все матчи, с настроением, получил приз лучшему молодому игроку турнира и уже после этого начал задумываться о какой-то спортивной карьере — а до этого вообще не ощущал себя хоккеистом.

— В какой период вы поняли, что хоккей для вас станет профессией?
— Думаю, решение это созрело, когда полностью провел сезон в составе СКА — мне тогда года 22 было. Но из-за обилия травм, которые меня преследовали, был уверен, что отыграю не так много времени. Ставил себе планку закончить где-то около тридцати.

— К счастью, она давно пройдена.
— Как и все проходит в этой жизни.

— Вы начинали выступление за СКА, когда в команде еще было не так много денег, зато основу составляли питерские хоккеисты. С кем из игроков того поколения продолжаете общаться?
— Ну со многими ребятами контакт потерян. А с некоторыми в хороших отношениях или даже дружим. Взять тех же Лешу Кознева или Марата Давыдова. Артем Остроушко, Саша Юдин, Костя Горовиков, Ваня Логинов… Со всеми хорошие отношения.

— Женя Филинов уже выбился в тренеры, например.
— Да, тоже один из моих друзей. Говорят, у него есть будущее как у тренера. Давыдов живет в Москве и играет в ночной хоккейной лиге. Горбушин поскитался по бизнесу, но вернулся в хоккей, работает в Федерации хоккея Санкт-Петербурга. Это хорошо, что местные, питерские ребята, игравшие на высоком уровне, могут теперь принести пользу родному городу.

— А сейчас получилось, что вы остались в составе СКА практически единственным петербуржцем.
— Ну есть еще Солодухин, Кручинин. Кто-то наверняка появится. Если говорить обо мне, то так получилось, что я застал четыре поколения. Немного зацепил ребят из «бронзового состава» 1987 года — Колю Маслова, Сергея Черкаса, Лаврова. Монстров давнего времени. Затем пришло время Алексушина, Иванникова, Володи Андреева, Сереги Тертышного. Потом период Горовикова, Горбушина, Кознева. И сейчас уже совсем другая команда, другое поколение. Ну а то, что нет питерцев, это, конечно, негативная сторона. Но тут дело в том, что у руководства зачастую нет петербургского патриотизма. Да, конечно, важна финансовая составляющая и качество игры. Но мне кажется, все равно можно найти играющих ребят, воспитанников питерского хоккея. Андрюха Иванов, к примеру, не на последних ролях в лиге — сперва в «Нефтехимике», сейчас в Омске. И те же Серега Розин, Валера Покровский… Можно найти, скажем так, петербургскую составляющую команды. Но у руководства другая линия.

— Кстати, и армейские фанаты, недавно приходившие к нам в редакцию, говорили о том же самом. Наличие игроков с местной пропиской или хотя бы «пропитанных» армейским духом для них важно. И они готовы простить команде с питерской начинкой даже поражения — если она будет биться на площадке. Кстати, а как хоккеисты относятся к тому, что часть болельщиков протестует против присутствия Ржиги в СКА?
— Сложный вопрос. Протестующие фанаты не такая многочисленная составляющая Ледового дворца, ведь он вмещает двенадцать тысяч зрителей. Не говоря уж о пятимиллионном городе. Большинству болельщиков все-таки нужны победы, выступление в плей-офф. Да, конечно, фанаты имеют право на самовыражение — поскольку они давно болеют за команду и, можно считать, стали частью ее. Но они не все, кто приходит в Ледовый, кто включает телевизор вечером и смотрит игры СКА. Большинство людей, болеющих за армейский клуб, жаждут победы — и будут там петербуржцы или игроки из других регионов страны, для них не так важно.

— Давыдов сейчас живет в Москве. А вам не приходила мысль перебраться в другой город? Вы ведь выступали не только за СКА.
— Конечно нет. Я всегда уезжал играть за другой клуб с мыслью, что вернусь. И всегда ждал отпуска, чтобы вернуться в Питер. Здесь я родился и, надеюсь, умру. Другое дело, если будет интересная работа для меня, та, которой я хочу, тогда, возможно, придется уехать. Но место жительства не сменю никогда. Душа в Петербурге останется навсегда. Знаю, многие ребята недовольны погодой в нашем городе, а я очень люблю дождь, промозглый ветер. У меня это уже в крови.

— В свое время вы очень хотели попробовать силы в НХЛ или хотя бы в Европе. Жалеете, что пока так и не получилось?
— Конечно, если я не попробовал свои силы в НХЛ, карьеру нельзя назвать удачной. Возможно, удалось бы провести сезон или два за океаном на хорошем уровне. Ощутить это изнутри. К сожалению, не получилось из-за ряда факторов. Во-первых, я поздно раскрылся. Да и интерес из НХЛ возник достаточно поздно, когда мне исполнилось уже тридцать: была семья, работа. И я не стал ничего менять. В этом плане я довольно тягучий человек. Трудно принимаю решения, долго думаю над вопросом. Поэтому не сложилось. Если бы предложение из-за океана поступило раньше — обязательно уехал бы попробовать свои силы. А пока есть время хочу купить запчасти longgong в челябинске чтобы починить свой авто.

— Приятно было слышать, когда Белоусов сказал, что «Трактор», если бы его не покинул Соколов, обязательно бы в прошлом сезоне попал в плей-офф.
— Безусловно, приятно слышать такое из уст столь уважаемого и авторитетного человека. Но как было бы на самом деле, не знаю. В этой плоскости стараюсь не мыслить. Приятно, что он мне доверил и создал условия, которые я люблю. Человеку моего возраста уже можно доверять слепо, если ты в него веришь. Я тренировался ровно столько, сколько мне нужно, и делал то, что мне необходимо для подготовки к игре. Мне никто не мешал. И он назвал меня профессионалом в том плане, что мне ничего не надо говорить. Дайте мне график работы, и я сам под него буду подстраиваться, чтобы вывести себя в максимально возможной форме к назначенному времени.

— Когда в прошлом сезоне наблюдали за Гашеком, какие мысли приходили в голову? Он уникум или можно попробовать повторить его рекорд долголетия?
— Без сомнения, Гашек уникален. У меня есть уверенность, что такое никто не может повторить. В 46 лет играть столь достойно, много и к тому же установить рекорд КХЛ по «нулям» — со средней командой. Словом, отношусь к нему с огромным уважением. Хотя стоит признать, что в плей-офф его игра все-таки поблекла по сравнению со звездным уровнем.

— Доминатор, кстати, карьеру еще не завершил и, отдохнув год, планирует вновь вернуться на лед.
— Не знаю, но уверен, что в КХЛ и НХЛ ему никто не предложит контракт. Может быть, в Европе он и может найти себя. Но в большой хоккей ему уже не вернуться. Только если в другом статусе: генменеджера или тренера.

— Вы продолжаете и сейчас усиленно следить за своими коллегами вратарями?
— Безусловно, до сих пор продолжаешь чему-то учиться у мастеров. И, работая с тренером, стараешься поменять какие-то нюансы в технике. Но это тяжело. Часто в игре включается «автоматика», заточенная под другой хоккей, чем сейчас. Ведь в начале карьеры со мной не занимались чисто вратарскими вопросами, поэтому я учился у тех, с кем работал. У Черкаса, Иванникова. В сборной у Миши Шталенова, Жени Набокова. Сейчас я тоже стараюсь избавляться от недостатков, но это очень трудно. Самое правильное — сделать их незаметными, а использовать свои козыри.

— А ребята молодые, те же Шикин, Ежов, пытаются у вас что-то перенять?
— Иногда в не совсем хоккейных вопросах спрашивают совета. Хотя ребята талантливые и все играют примерно в одной манере. С ним занимается Парккила, и думаю, его мастерства хватит, чтобы они росли и дальше.

— Существует миф, что в России практически не осталось сильных вратарей…
— Они есть, и видно, что их много. Возьмите хотя бы Бобровского. Это будущее нашего хоккея. Ваня Касутин. Да их масса — молодых ребят, которые реально хотят играть. Они через дикий труд и, возможно, какую-то несправедливость идут наверх. Бывает, их просто отодвигают за счет того, что из-за границы приехал парень, который более красиво двигается. Но не факт, что он в ключевые моменты будет выручать команду. Другой вопрос, что у нас нет системной подготовки, как в той же Финляндии, не говоря про Канаду. Если она будет, мы увидим много звезд — в кратчайшие сроки. Тем не менее те ребята появлялись и будут появляться.

— А вам, кстати, часто приходилось сталкиваться с несправедливостью в борьбе за звание первого вратаря, когда иностранец изначально имел преимущество перед вами?
— Масса примеров.

— За счет чего сейчас добилась такого прорыва финская вратарская школа?
— Из-за системной работы с юношами. Организованная работа, курируемая. Всех структур. Не секрет, что воспитать голкипера высокого класса — тяжелый труд. Ими надо заниматься. Если взглянуть на финских вратарей, то они практически все похожи по школе. Неспециалист не может угадать, кто именно в воротах, но он скажет, что это финн. Из-за системы. А если использовать систему в нашей стране, у нас будет в два раза больше классных вратарей, чем в Финляндии.

— Юсси Парккила, который сейчас работает в СКА, — типичный представитель финской школы?
— Да. Но в этой системе есть один изъян, и существенный. Ярких индивидуальностей они не могут воспитать. Движения того же Жени Набокова копировать невозможно. Или если говорить о Гашеке… Учить мальчишек по системе великого чеха — значит, их всех загубить. А тот же Третьяк… А финны такой нестандартности не могут добиться. Нужен еще и индивидуальный подход. А у них будет просто один вратарь чуть лучше, другой чуть хуже.

— Вы ведь и сами хотели бы создать вратарскую школу…
— Я думаю в этом направлении. Но нужен прежде всего лед. Если будет площадка, мы будем отталкиваться от этого и искать вариации, как работать продуктивно. Мне бы не хотелось работать в одной спортивной школе, должен быть выбор… Мои дети тоже занимаются хоккеем, и я вижу, что в детском спорте много упущений и несовершенства.

— А чисто по-человечески вы находите общий язык с молодым поколением? Разные вы и они?
— Конечно, разные. Но понять их можно. Так же стремятся наверх, стараются закрепиться… Впрочем, все-таки у нынешнего поколения другая, спокойная жизнь, они не видели того, что видел я. Когда начинал карьеру, времена были тяжелые: хоккеисты не получали денег, выступали практически бесплатно. Сами носили форму, станки, клюшки, во время переездов приходилось все на себе перевозить, как грузчику… А когда тебе двадцать лет — и семьдесят килограммов веса, очень трудно. То есть ты выходишь на лед, а затем дополнительно работаешь носильщиком… Сейчас же хоккеисты получают сразу хорошие деньги, бывает, даже чересчур большие, и это портит некоторых уже в начале пути. Они более изнеженные. Их цель в жизни более ярко выражена и носит, скажем так, более меркантильный характер. Никакие жизненные ценности им не привиты, и они не имеют иммунитета против того, что творится сегодня в мире. Информация, ее развращенность и материальность — стоит на первом месте в мире. Они не знают, что в жизни каждого есть более важные ценности, чем поверхностная мишура. Отсюда у игроков сейчас больше эгоизма, самовлюбленности. Раньше ради команды, ради ребят, которые рядом с тобой, ты мог пожертвовать всем, даже жизнью.

— То есть хоккейный мир движется в том же направлении, что и весь остальной — к бездуховности?
 Да, но я не уверен, что сам жизненный процесс имеет вектор обратимости. Меня очень расстраивает все происходящее в нашем обществе. А хоккей — часть мира, в котором мы живем. Тот же утонувший корабль у берегов Казани показывает в микроструктуре процессы, существующие у нас: жажда наживы, полное отсутствие системы, взяточничество… Требуется много сил в каждом человеке, чтобы это изменить. А если говорить о хоккее, надо, наверное, чтобы много хороших, порядочных людей взялись и пошли этим путем.

— А если брать Россию и весь мир — есть еще шанс спастись человечеству?
— Сложно судить. Я не политолог, не социолог, не демограф. Но, однозначно, направление, в котором мы движемся, — неправильное. Впрочем, думаю, что тот, кто хочет сохранить себя, свою семью и детей, имеет еще шанс. Но это большой труд.

— А с детьми у вас есть взаимопонимание?
— Не совсем. Сейчас сложный процесс взросления. Их переход из детства в отрочество проходил без меня. Я в это время много играл в других городах. Да и вообще хоккейная жизнь не способствует тому, чтобы находиться в семье и воспитывать детей. Постоянно переезды, приедешь ночью, утром просыпаешься, а дети уже в школе. Они приходят — я еду на тренировку, затем игра, сборы и т. д. Я вот только недавно чуть-чуть нащупал какие-то ходы, чтобы их отодвинуть от того направления, в котором они двигались.

— Часто не замечаешь, как дети взрослеют…
— Да, порой мы бросаем все силы на создание какого-то материального задела. Но ты не чувствуешь от этого удовлетворения. Приходится перестраиваться. Это самый сильный негатив, который ждет спортсмена, закончившего карьеру.

— В конце прошлого сезона, вернувшись в СКА из «Трактора», вы, получается, пожертвовали собой ради команды. Наверное, все-таки испытывали какую-то неудовлетворенность, вновь оказавшись за спиной Штепанека?
— Я вернулся с надеждой, что наконец-то буду играть. Но мне говорили: «У тебя все замечательно, но на следующий матч выйдет другой парень». Сыграл я опять очень мало. Но всегда сдерживал себя той мыслью, что есть цель — и цель всегда важнее, чем я, чем даже сто парней, как я. Для этого я и сейчас, собственно, в команде.

— Это для вас такой девиз?
— Это просто жизнь. Я знаю: чтобы добиться победы, каждому надо многим пожертвовать. А моя победа с «Авангардом» останется главным событием в карьере.

— Значит, хоккей — это какой-то наркотик, на который подсаживаешься и с которого трудно соскочить?
— Скорее, это стиль жизни. Особенный. Все-таки, мне кажется, спорт намного чище, чем повседневная жизнь. Тут слишком много обмана и подлости. В спорте этого тоже навалом. Но не в такой форме. Все более по-мужски происходит.

— А вот Александр Юдин считает, что в современном хоккее как раз мало мужиков.
— Это немного утрированно, но по сути правильно. Есть другого рода мужчины: гладко выбритые, волос на теле нет, все накачанные. Они несколько по-другому воспитаны, чем мы, наши отцы и деды. Но надо помнить, что мужчина — это не качок и плейбой, а тот, кто совершает мужские поступки.

— Сами вы сильно изменились за это время?
— Без сомнения, я многое потерял. Наверное, даже больше, чем предполагал. Приобрел же опыт, который не купить за деньги, — как жизненный, так и спортивный. Но идеализм, наполнявший меня в юности, растерян. Сейчас я уже не смотрю на мир сквозь розовые очки, он полон грозовых туч... Это если говорить о нашем нынешнем прибежище. Ну а чтобы достичь Царствия Небесного, надо постоянно над собой работать, сделать много хорошего и стать другим человеком. И еще абстрагироваться от тех пьедесталов, что нам жизнь предлагает.

— То есть борьба происходит в душе человека…
— Да, все внутри. Если тебе нужно богатство, то один путь. Покой в душе — другой путь. Человек, не имеющий миллионов, может счастливее прожить жизнь, чем какой-то олигарх.

— Стали ли вы меньше читать с возрастом?
— Да, без сомнения. К сожалению. Быт, двое активных, молодых детей отнимают массу сил. Все-таки мы несем за собой груду скарба, который копится с каждым прожитым годом. Когда есть время, а допустим, на турнире в Донецке у меня оно есть, я читаю. Но сейчас уже беру не все, что попадается в руки, а целенаправленно ищу, то, что мне требуется в данный момент.

— На определенном жизненном этапе у меня создалось впечатление, что авторов, которые мне необходимы, я уже прочел, а новые — уже не изменят моего мировоззрения и поэтому не стоит забивать голову чужими мыслями. У вас нет такого ощущения?
— Нет. Масса книг, которые я хотел бы еще прочесть и получить что-то новое. Без сомнения, я многое уже понимаю в жизни. Но на самом деле то, что интересно одному возрасту, менее интересно другому. С годами у человека появляется целевой выбор, а не всеядность.

— Какая книга для вас до сих пор любимая?
— Все мои любимые книги оставили даже не вкус, а ощущение. Я могу сказать, какие книги меня просто поразили, а сами нюансы я уже не вспомню. Вот в чем смысл. Я все собираюсь перечитать свои любимые книги, но думаю, что надо все новое и новое читать, а к этому я еще вернусь — скажем так, на пенсии. Если поговорить по ступеням, то одна из первых книг, которая меня поразила, — рассказ Стивена Кинга «Мизери». Затем был «Мастер и Маргарита» Булгакова, через какое-то время Жозе Сарамаго «Евангелие от Иисуса», был у меня испано-южноамериканский период. Если брать последнее время, то это Джон Ирвинг «Мир глазами Гарпа». Дальше Стейнбек «Зима тревоги нашей», Сэлинджер «Над пропастью во ржи» и «Опрокинутый лес». Фантастические, конечно, книги. Вот так, своим путем, я как-то вышел на американскую классику. То, что я читаю в основном, это Стейнбек, Ирвинг, сейчас Апдайк. Да, мне не чужда и русская классика, но Достоевский не совсем понятен и приятен. Так же как, кстати, и Толстой. А вот Чехова, Лескова, Островского я считаю изумительными авторами. И Булгакова.

— Кстати, «Мастер и Маргарита» для многих советских людей, в том числе и для меня, стал отправной точкой, заставившей задуматься о смысле жизни. А что для вас стало этой точкой, которая привела к православной вере?
— Вообще я не суеверен, но мистичен. Мистицизм — это слепая вера в свои убеждения. И многие книги мне в этом помогли, в том числе и те, которые трудно назвать христианскими. Тот же Стивен Кинг. Есть у него такой роман «Безнадега». Там много ужасных составляющих, но и очень ярко нарисована линия веры. Это как-то меня сильно задело. Плюс моя жизнь меня совершенно не устраивала. Я хотел жить по-другому, чувствовал, что теряю себя, свою сущность. Начал поиски того, что бы помогло измениться к лучшему, и это в итоге привело меня к православной вере. Крестился уже взрослым — в 21 или 22 года — и только затем жизнь стала приобретать те очертания, которые я хотел.

— Сейчас насколько часто Библию открываете?
— Раньше не упускал случая почитать, сейчас гораздо меньше. Много искушений. Тот же айпод отнимает массу времени. Я не фанат продвинутых технологий, но тяга узнать новое, общечеловеческое любопытство затаскивает меня в эти глубины, и я просто время теряю. Приходится выбирать между художественной литературой и Евангелием, и иногда выбор падает на светские книги. Ведь Библия, Евангелие требуют вдумчивой работы мозга.

— У человека, много читающего, иногда «рука тянется к перу, а перо к бумаге». Нет желания создать мемуары?
— Если честно, пока нет. А если когда-нибудь соберусь, то это будут, скорее, частные воспоминания. Полезные для юношей в плане воспитания — чтобы они не оступались, не повторяли ошибок и знали хоть какую-то подноготную хоккея. Но пока этот вопрос открыт и отложен далеко-далеко.




дата: 22.09.13 просмотров: 1188
     
 

Вы читали: Максим Соколов закончить где-то около тридцати.

 
  Предлагаем Вашему вниманию другие новости по теме:

Андрей Гаврилин: на турнире хороший процент реализации большинства
Автор четвертой, победной, шайбы в ворота «Югры» в финале Кубка Президента РК нападающий «Барыса» Андрей Гаврилин прокомментировал выступление своей команды на турнире. 

Сергей Гайдученко: не сказал бы, что на льду столкнулся с чем-то новым
Голкипер хоккейного клуба «Сибирь» Сергей Гайдученко рассказал о сборах в Северной Америке, любимых книгах и многом другом. 

СКА лучший европейский клуб прошлого сезона
Петербургский СКА и московское «Динамо» возглавили список 250 лучших европейских клубов по итогам прошлого сезона по версии авторитетного хоккейного издания Нockeyarchives.info. 

Александр Медведев на хоккей ходит больше людей чем на футбол
Знаете, болельщики для СКА — еще один игрок на поле. То же московское «Динамо» не привыкло играть в такой атмосфере, даже когда у них собирается полная арена в «Лужниках». Говорю это не в укор динамовским болельщикам, просто арена пока не позволяет им развернуться.

Иван Касутин Мне не хочется уже в феврале идти
Честно говоря, не знаю, что вам ответить. Эта информация ходит в прессе, я ее вижу и постоянно удивляюсь. Никакого предложения от руководства СКА лично мне не поступало. Да, я знаю об их интересе, но он не сегодня появился. На данный момент все общение ведется только на уровне клубов.

Бернд Брюклер хорошая работа противника
Голкипер «Сибири» Бернд Брюклер после победы над «Салаватом Юлаевым» ответил на вопросы корреспондента

Александр Суглобов он молодец выручил нас много раз
После победы над минским «Динамо» нападающий «Сибири» Александр Суглобов подвел итоги встречи и рассказал о том, готов ли он усилить другую команду в преддверии плей-офф



Поиск
Горячие новости